Но тогда следовало доказать, что Валерий Борщев был мёртв в день заключения сделки, 20 апреля 2012 года, в то время как труп его был обнаружен спустя неделю, 28 апреля.
Обвинение держится на результатах судебно-медицинской экспертизы. Отметим ещё раз, что обстоятельства гибели Борщева были неизвестны, как неизвестны они и по сей день.
Ниже приводятся фрагменты экспертизы, выполненной экспертом Тархнишвили Георгием Сергеевичем, врачом судебно-медицинских экспертиз отдела сложных экспертиз ГБУ здравоохранения Московской области «Бюро судебно-медицинской экспертизы».
Вот они, оба героя. Похожи, правда?
В постановлении о назначении судебно-медицинской экспертизы на сей раз не изложена полная версия происшедшего. Её просто нет. Лишённый поддержки, эксперт в своих выводах рождает странную, с точки зрения русского языка, формулировку: срок, прошедший с момента смерти – единицы недель.
Что такое «единицы недель», если по-русски сказать?
Вероятно, от одной до девяти. Дальше уже десятки пойдут.
Но живой и здоровый Борщев совершил сделку продажи квартиры 1 (одну) неделю назад, что категорически не устраивает следствие. Нужно доказать, что Борщев умер раньше, тогда обвинение против Гибадуллина приобретёт основу.
Эксперту предоставляют сводку погоды за январь-апрель 2012 года, что позволяет ему «уточнить» заключение о времени смерти, которое теперь исчисляется сроком «единицы-десятки недель». То есть, если по-русски сказать, от одной до ста. Дальше уже сотни пойдут, а не десятки. С точки зрения следствия и суда это – уточнение (что у них с логикой?). И лишь на суде трусливый эксперт вымучивает из себя мнение: в его понимании единицы недель – это две-три недели. Далее подытоживает уже суд: смерть Борщева наступила как минимум за две-три недели до обнаружения его оперативно-следственной группой.
Вот такие доказательства.
Но ещё раз – обстоятельства убийства неизвестны. То есть неизвестно, например, когда труп убитого попал в воду. Ведь он мог находиться какое-то, неопределённое, время в тёплом месте, мог быть вывезен, мог быть брошен в воду только потом. Если бы, к примеру, Борщев утонул, то гипотеза о его пребывании всё прошедшее время в воде была бы (почти) очевидной. Но постановление следователя не содержит вопроса о том, был ли гражданин Борщев брошен в воду мёртвым или умирающим.
Как и многих других вопросов относительно того, ГДЕ могло произойти само убийство.
Следствие могло бы их задать.
Но зачем?
Как сказала однажды на суде «адвокат»-обвинитель Карагодина Н.А., мы тут вам не истину устанавливаем, а доказываем виновность.
Так и здесь – целью всего следствия был один только Виктор Гибадуллин. Что же касается преступников, лишивших жизни двух человек, то до них не было и нет никакого дела.
На руке убитого были часы. Они ещё шли…
